Юрий Шевчук: "Для художника хозяин - Бог, а не царь"

Его появление на "Марше несогласных" наутро после президентских выборов, говорят, ошарашило даже самих оппозиционеров. Тут же поползли слухи: зачем Шевчуку становиться под одни знамена с Лимоновым и Каспаровым? Первые фыркали: пиар чистой воды! Поэтому вторые спорили: Юлианыч - мужик, граждани-и-ин, челове-е-ечище!

- Юрий Юлианыч о политике говорить отказывается, - завернул меня администратор группы ДДТ. - В деревню уехал, альбом новый пишет.
"Попытка - не пытка. А прогонит, ну и бог с ним!.. - утешал я себя на следующий день, прошлепав три километра по ручьям на глинистой лесной дороге. Солнце весело плавило останки снега между соснами. - Вроде бы этот дом. Точно! На гитаре играют..."

"У меня беда такая: я рифму разлюбил"

- Слушай, некогда, - взмолился на крыльце Шевчук, щурясь после темноты. - Ну не стой на пороге, зайди на секунду.
Вдоль кирпичной печки выстроились бутылки. Из-под кефира. Пост до Пасхи.
- Слушай: "Зрачки Вселенной расширяются", - смакует слова Шевчук. Глаза из-под очков вспыхивают азартным огоньком. - Вот это уже поэзия. А просто Вселенная - это лекция. Я ищу постоянно эту разницу. Отчего зрачки расширяются?
- От страха...
- Или от кайфа. Или тут все-таки угроза какая-то? "Ты танцуешь пьяный, благородный, смелый"... Да, вот такой поток сознания. Знаешь, у меня беда такая: я рифму разлюбил, каноны речи. Но русский не английский язык - без рифмы сложно... И в то же время должна быть некая шероховатость. Совершенство - это все равно, что петь под фанеру.

Рабочий кабинет - крохотная деревянная кухонька с потемневшим столом. Увлеченно небритый, в табачном дыму, Юрий Юлианович вылавливает между рукописных листов сигарету и, по-доброму ворча, выдыхает:
- Да-а, сбил ты меня...

"Пропиар"

- Тут кое-кто написал: Шевчук засветиться лишний раз решил, вот и пошел на "Марш...". Как пропиарились?
- "Дураки называют нас совестью рока, циники видят хитроумный пиар". Я пел об этом. Представь, за три квартала до площади - грузовики, набитые ментами. Несчастные люди поигрывают дубинками, поедают свои бутерброды. И вот с двумя тысячами «несогласных» сквозь эту армию продираешься. По-вашему, это - пиар?!
- Сомнительный?
- Мягко говоря. Омоновцы узнали: "Шевчук, ты-то куда? Сдурел, что ли?" "И что, бить будете?" - говорю. Обалдели, не нашлись, что сказать. У тех, кто пишет про "пиар", не болит ничего. Они не понимают. А если поймут, им будет скверно до слез, они спать не смогут. Как там у Шопенгауэра? "Никто не может видеть выше себя... Всякий усматривает в другом лишь то, что содержится в нем самом". У меня, как у очкарика-интеллигента, постоянный излом. Конфуций говорил, что общество - это тело: есть голова, руки, ноги, а есть член. Голова думает, остальное - пашет. Но я православный, для меня любой человек - это свято.

( Циники, гламур, с одной стороны, и мужик, в котором любовь (по Достоевскому), - с другой. Я должен любить всех циников-критиков. Но при этом я имею право их выпороть при удобном случае, как детей несмышленых... )

Юрий Шевчук: "Для художника хозяин - Бог, а не царь"

Его появление на "Марше несогласных" наутро после президентских выборов, говорят, ошарашило даже самих оппозиционеров. Тут же поползли слухи: зачем Шевчуку становиться под одни знамена с Лимоновым и Каспаровым? Первые фыркали: пиар чистой воды! Поэтому вторые спорили: Юлианыч - мужик, граждани-и-ин, челове-е-ечище!

- Юрий Юлианыч о политике говорить отказывается, - завернул меня администратор группы ДДТ. - В деревню уехал, альбом новый пишет.
"Попытка - не пытка. А прогонит, ну и бог с ним!.. - утешал я себя на следующий день, прошлепав три километра по ручьям на глинистой лесной дороге. Солнце весело плавило останки снега между соснами. - Вроде бы этот дом. Точно! На гитаре играют..."

"У меня беда такая: я рифму разлюбил"

- Слушай, некогда, - взмолился на крыльце Шевчук, щурясь после темноты. - Ну не стой на пороге, зайди на секунду.
Вдоль кирпичной печки выстроились бутылки. Из-под кефира. Пост до Пасхи.
- Слушай: "Зрачки Вселенной расширяются", - смакует слова Шевчук. Глаза из-под очков вспыхивают азартным огоньком. - Вот это уже поэзия. А просто Вселенная - это лекция. Я ищу постоянно эту разницу. Отчего зрачки расширяются?
- От страха...
- Или от кайфа. Или тут все-таки угроза какая-то? "Ты танцуешь пьяный, благородный, смелый"... Да, вот такой поток сознания. Знаешь, у меня беда такая: я рифму разлюбил, каноны речи. Но русский не английский язык - без рифмы сложно... И в то же время должна быть некая шероховатость. Совершенство - это все равно, что петь под фанеру.

Рабочий кабинет - крохотная деревянная кухонька с потемневшим столом. Увлеченно небритый, в табачном дыму, Юрий Юлианович вылавливает между рукописных листов сигарету и, по-доброму ворча, выдыхает:
- Да-а, сбил ты меня...

"Пропиар"

- Тут кое-кто написал: Шевчук засветиться лишний раз решил, вот и пошел на "Марш...". Как пропиарились?
- "Дураки называют нас совестью рока, циники видят хитроумный пиар". Я пел об этом. Представь, за три квартала до площади - грузовики, набитые ментами. Несчастные люди поигрывают дубинками, поедают свои бутерброды. И вот с двумя тысячами «несогласных» сквозь эту армию продираешься. По-вашему, это - пиар?!
- Сомнительный?
- Мягко говоря. Омоновцы узнали: "Шевчук, ты-то куда? Сдурел, что ли?" "И что, бить будете?" - говорю. Обалдели, не нашлись, что сказать. У тех, кто пишет про "пиар", не болит ничего. Они не понимают. А если поймут, им будет скверно до слез, они спать не смогут. Как там у Шопенгауэра? "Никто не может видеть выше себя... Всякий усматривает в другом лишь то, что содержится в нем самом". У меня, как у очкарика-интеллигента, постоянный излом. Конфуций говорил, что общество - это тело: есть голова, руки, ноги, а есть член. Голова думает, остальное - пашет. Но я православный, для меня любой человек - это свято.

( Циники, гламур, с одной стороны, и мужик, в котором любовь (по Достоевскому), - с другой. Я должен любить всех циников-критиков. Но при этом я имею право их выпороть при удобном случае, как детей несмышленых... )